Форум » Летопись игры » Долгая ночь - 1495 год » Ответить
Долгая ночь - 1495 год
Феанор: Дата: 1495 год по счету Деревьев Место: Тирион, окрестности, склоны Таникветиль. Ключевое событие: события с момента Гибели Деревьев до прибытия гонцов из Форменоса и возвращения Феанаро в крепость. Каноничность эпизода: канон Участники: Валар, майар Валинора, эльдар.
Ответов - 53, стр:
1 2 3 All
Феанор: Кто-то из майар молча протянул Феанаро горящий факел, и эльф так же молча его принял. Несколько мгновений его внимание оказалось приковано к истово рвущему черный мрак пламени, но потом Мастер, очнувшись, вновь поднял голову, устремляя взгляд на погибшие Деревья и стоящую подле них Йаванну. И едва она заговорила о надежде, Феанаро понял, что последует за этим. В слова Манвэ он не стал даже вслушиваться, перенесясь мыслью в Форменос, где остались в сокровищнице Камни. О том, что происходит в самой крепости, нолдо мог только гадать и, крепко сжимая коптящий факел, надеяться на мудрость и стойкость отца. А Камни... Да, их можно было разъять, и Мастер даже предполагал как именно, но... Догадка была дерзко гениальна в своей простоте, а воплощение замысла потребовало собрать воедино все умение, искусность и смекалку. Феанаро вспомнил тот момент, когда, отложив в сторону инструмент и утерев с лица смешавшийся с пылью пот, впервые взял в руки новорожденные Сильмариллы. Они радостно сияли чистым умиротворяющим светом, и Мастеру казалось, что накатившая усталость стремительно исчезает, уступая место покою и тихой, еще недоверчивой гордости за созданное Сокровище. "Отдать? Уничтожить?" - Спросил себя Феанаро, задумчиво глядя в пламя и покусывая губы. Громкий голос Тулкаса резко выдернул его из размышлений, и нолдо вскинул голову, встретив сверкающий взгляд могучего Валы. - Госпожа Йаванна справедливо сказала - есть творения, которые уже не повторить, как бы не был искусен их создатель... Создавая Сильмариллы, я как никогда вкладывал в работу душу, и разбив их, я разобью свое сердце. - Голос Феанаро звучал негромко, словно бы он обращался в первую очередь к себе, но в повисшей тишине слова были отчетливо слышны. Сухо щелкнул горящий факел, в траву упали гаснущие искры. Нолдо посмотрел под ноги и медленно покачал головой. - Если я их разобью, это будет стоить мне жизни. Первому в Амане.
Намо: - Не первому, - прозвучал голос Намо Мандоса, чья фигура в отсвете факелов казалась мрачней и выше, чем обычно. Взгляд Владыки Судеб был опущен, но он, вопреки обыкновению, не казался отрешённым от происходящего вокруг. "Вайрэ... Вайрэ... Ты видишь? Знаешь... Мы не изменим... Я знаю, и они увидят. Позаботься. Я приду... скоро. Свершится Рок, но не тки пока свои гобелены..." Он сделал едва заметный шаг, встав между Йаванной и Феанаро. Посмотрел на сына Финвэ, внимательно, серьёзно, испытующе. - Ты сказал своё слово, Феанаро Куруфинвэ. Ты сделал выбор, - взгляд Владыки Судеб скользнул в пустоту, сквозь время, хотя и не отрывался от стоящего напротив Феанаро. Затем он развернулся и подошёл к трону Манвэ, негромко повторив: "Выбор сделан..."
Варда: Варда Элентари слушала речи Феанаро, выпрямившись, сжав губы и прикрыв глаза. Когда после слов Намо вновь настала тишина, нарушаемая лишь тихим плачем Валиэ Йаванны, Королева Арды заговорила, но голос её был глухим и будто увядшим: - Мы не можем никого неволить. Илуватар даровал своим Детям свободную волю и право выбора. Мы слышали тебя, Феанаро. Забирать то, что по праву твоё, мы не будем, ты можешь не бояться этого. Сказала, и внутри всё сжалось. "Значит, мы потеряли его. Благословенный Свет - мы потеряли его навеки". Валиэ смотрела на Феанаро. "Но сейчас мы потеряли ещё кое-что... Нечто большее".
Амариэ: Амариэ с ужасом слушала беседу Валар с Феанаро. Это слышали все. Но Ваниэ не знала, что было написано на лицах других. Она всё ещё не отпускала руку Финдарато. А её не отпускал страх перед тьмой. Она силилась понять то, что происходит, но смысл упрямо ускользал. Тяжко было выносить вид плачущей Валиэ. В этот момент Амариэ показалось, что мир вот-вот рухнет, и Валар не смогут его спасти. Из всего разговора, происходящего в этот момент, она поняла лишь одно, главное, - Свет не вернётся. Теперь все они обречены жить во тьме. Валар бессильны, а единственный, кто мог хоть что-то сделать, наотрез отказался. "Но почему?! Почему он так говорит? Неужели он хочет жить во тьме, в страхе?" - Финдарато, - зашептала дева на ухо возлюбленному. - Что происходит? Феанаро перечит воле Валар? Он не хочет вернуть нам Свет? Зачем, зачем он это делает? Неужели он так всех ненавидит? - на её глазах выступили слёзы, хоть никто не мог увидеть этого в тусклом свете факелов.
Феанор: Позволил себе последовать-таки непосредственно канонному описанию, и вклинился в пост Намо. Ибо опускать истеричную реплику стало жалко, а как перемозговать ее в измененную ситуацию не придумал. "Не первому?" - Феанаро удивленно посмотрел на Владыку Судеб. Уход королевы был добровольным, разве можно считать его смертью в полном смысле слова? Но как бы то ни было, Мастер все еще кусал губы, размышляя и взвешивая. Да, Сильмариллы можно разъять, и тогда Йаванна исцелит Деревья. Наверное. Можно даже попробовать сначала только с одним Камнем... Но так ли Валар уверены в своих силах? И в том, что смогут защитить Свет еще раз? Феанаро сомневался и, опустив голову, снова всматривался в пламя факела, словно надеясь отыскать в манящей пляске языков верный совет. Вокруг лежала Тьма, эльфы испуганно переглядывались и перешептывались, а где-то торжествовал Мелькор... Как он там сказал? "Ни одна сокровищница не защитит Сильмариллы во владениях Валар"? Темный сам жаждал их заполучить, но при этом он как никто знал своих братьев и сестер. Да и в самом Тирионе частенько слышались фразы про то, что, мол, такое сокровище не может принадлежать кому-либо, кроме Владык. Слизнув выступившую в углу рта капельку крови, Феанаро медленно поднял взгляд на высящегося перед ним Мандоса. Ощущение повторения возникло мгновенно. Семь лет назад он так же стоял в круге, и Намо так же бесстрастно смотрел на него своими пустыми неподвижными глазами, в глубинах которых Мастеру ясно виделась угроза. В душе разом взметнулись воспоминание об оскорблении, ярость, страх, ненависть, снова всплыли слова Мелькора и повторяемые на разные лады бродившие по Тириону многочисленные сплетни и слухи. Факел стремительно прочертил в воздухе неровную рыжую линию - Феанаро, словно уходя в защитную позицию в упражнении с мечом, резко отшатнулся назад, и, со всей этой бурей чувств сверля взглядом черную фигуру Мандоса, ожесточенно выкрикнул: - Нет, я не отдам их по своей воле! И если Валар принудят меня, они воистину родичи Мелькору!
Нолофинве: - Опомнись, брат, что ты говоришь? - Слова Нолофинвэ, стоявшего все еще вблизи Фэанаро, но как будто бы в тени его. Он не считал нужным вмешиваться в разговор валар и Куруфинвэ, пока последний не сказал безумные слова. - Как можно равнять тех, кто создал свет Древ, и того, кто уничтожил их? И почему ты говоришь о смерти здесь, в Благословенном краю? Или ты сделал Камни целью своей жизни, так, что жить без них не сможешь? Нолофинвэ не ожидал, что брат отдаст камни, но то, что говорил мастер, удивляло его.
Арафинвэ: Нолдо с замиранием сердца смотрел на побледневшего брата, на неподкупный и безучастный лик Намо, на толпу осуждающе шептавшуюся за спиной Куруфинвэ. Может, он не был прав, отказывая валарам в их просьбе. Но разве можно просить его погубить свои творения, дабы исправить причиненное Мелькором зло? Почему всегда он? Арафинвэ уже открыл рот, чтобы защитить брата от бессмысленных нападок, поскольку многие припоминали ему и изгнание, и нетерпимость в речах, даже ставили в вину то, что Государь ушел следом за мятежным сыном. Но Нолофинвэ успел задать вопрос первым, а собравшиеся согласно загомонили, поддерживая разумные слова финвиона. - Но это несправедливо! - воскликнул Ингалаурэ, как ему казалось, громко. Но возглас сгинул во всеобщем ропоте. А сил повторить не нашлось. Арафинвэ стиснул воротник, ставший внезапно тесным и с мольбой посмотрел на валар, до последнего надеясь, что они смогут придумать какое-то другое решение.
Феанор: Закономерный ропот, гневные осуждающие выкрики из толпы и полная скорби песня Ниэнны, поднявшейся на холм и слезами омывающей темные стволы мертвых Деревьев и черную, лишившуюся травы землю вокруг них. Феанаро молча смотрел на склоненную фигуру плачущей Валиэ, и собственные слова эхом отдавались в ушах, вторя скачущим ударам пульса. И казалось, что пламя факела бьется в том же неровном ритме... Позади раздался кажущийся даже сейчас спокойным голос благоразумного брата. Феанаро резко обернулся. - Ты говоришь о Благословенном крае? Где он теперь, этот край?! Где угодно, но только не здесь. И разве не это - смерть? - Нолдо дернул подбородком в сторону черного Эзеллохара. - Или ты знаешь о ней, о Камнях, об их цене больше меня?! Если нет, то может и незачем открывать рот? Еще несколько мгновений Феанаро молча смотрел на брата, после чего отвернулся и пошел в сторону. Здесь было уже нечего делать. Зато надо побыстрее отыскать коня и мчаться в Форменос.
Нолофинве: Нолофинвэ пожал плечами, ничего не ответив на гневные речи брата. Фэанаро, видимо, стремился возвратиться в Форменос, чему Нолофинвэ был неудивлен. У него же были дела в Тирионе: тьма рассеялась, но света было недостаточно, возможно, стоило расставить светильники на площадях и основных дорогах. Так же следовало успокоить животных, проверить посевы, проверить основные горные маршруты, чтобы узнать, не остались ли там лишенные света путники, короче, дел хватало. Он не то кивнул, не то поклонился в сторону валар, надеясь, что, если что-то изменится, они дадут знать, и, попросив Финдэкано и Турукано следовать за ним, собрался вернуться в Тирион.
Карантир: Долгий путь по знакомым, давно изъезженным вдоль и поперек землям, впервые с сотворения Дерев покрытых мраком, постепенно подходил к концу. Впереди проявились контуры высящегося Эзеллохара, и Карнистир почувствовал, как у него сжалось сердце - ни окрестности, ни сам холм, ни его вершину не озарял даже слабый луч золотого или серебряного света. Только огненные точки и пятна пульсирующих факелов. Юноша посмотрел на скачущих рядом спутников и коротко спросил: - Кто скажет? Кони уже приближались к подошве холма, уже можно было различить фигуры тех, кто стоял на вершине, и Карнистир судорожно стискивал поводья, считая мгновения до встречи с отцом.
Келегорм: Тьелкормо невесело ухмыльнулся – выбирать по сути было не из кого. Сваливать на Рингвэн участь несчастливого гонца? Заманчиво, но нечестно. Значит, будем действовать по старшинству. - Я. Говорить буду я. – сглотнув едкий ком, феанарион спешился и повел Аль по вверх по склону на поводу, что скорее было вынужденной мерой, нежели его осознанным желанием. Оставленная в одиночестве лошадь могла натворить бед, к тому же живое присутствие успокаивало, по мере того, как перед взглядом представала полная картина разрушений. Точнее, не представала. Взгляд не находил ни света, ни даже могучих стволов Деревьев, обычно видимых издалека. Но все равно Тьма нехотя отступала от сумрачного Эзеллохара, сбегала испуганными шепотками вниз и неслась прочь от разрастающегося количества факелов. Их окликали, спрашивали о произошедшем, но звон в ушах мешал Охотнику обратить на чужих внимание. «На вершине, Куруфинвэ был на верху, пока не пала тьма» - шептали тени. – «Он был там вместе с Нолофинвэ...»
Финголфин: Нолофинвэ уже спускался с холма, поэтому он увидел и узнал всадников одним из первых. Сыновья Фэанаро поспешили сюда, когда свет погас, - в этом не было ничего удивительного, сам Нолофинвэ поступил бы так же. Здесь их отец, здесь можно просить совета Валар... Нолофинвэ обернулся и громко позвал: - Наро! Здесь Тьелькормо и Морифинвэ и кто-то с ними. Затем, вновь повернувшись к идущим, Аракано столкнулся взлядом с Тьелкормо и даже не осознал, а скорее почувствовал, что они несут какие-то вести из Форменоса... У Нолофинвэ вдруг пошла кругом голова и резко закололо под сердцем. Он пошатнулся.
Феанор: Нервно переступающий копытами Сурэ отыскался там же, где и был привязан совсем недавно, хоть это "недавно" и осталось теперь в другой эпохе. Феанаро в попытке успокоить коротко погладил коня по шее и принялся торопливо распутывать узду. Но накопившееся напряжение начинало колотить тело подобно лихорадке, затянутый узел поддаваться не желал, а спину продолжали царапать едва ли одобрительные взгляды эльдар. В добавок позади опять раздался голос "любимого" брата. - Что?! - Выпустив упряжь, Феанаро резко обернулся, напугав прянувшего в сторону Сурэ. Но скользнув по лицам, взгляд нолдо натолкнулся на фигуры приближающихся сыновей и Рингвэн вместе с ними. Предчувствие холодом разлилось где-то в груди, заставив сердце пропустить удар. Феанаро осторожно шагнул вперед, не сводя глаз с лица Туркафинвэ и, остановившись, уже негромко повторил: - Что там?
Келегорм: Тьелкормо испытывал странное смятение чувств – эгоистичное желание разом разорвать тесно сплетающийся узел, почти крикнуть жгущую изнутри весть. И малодушное стремление замять, замолчать и чуть ли не отшутиться. «Это низко. Ты потом себе сам не простишь. Это же был твой дед!» - на разные голоса вопияла совесть, но феанарион все равно пошел наперекор всему. И неожиданно отстраненным голосом ответил на отцовский вопрос. - Темный враг напал на Форменос и выкрал Сильмариллы. А Государь… - запоздалая горечь стальной хваткой стиснула горло, поэтому Турко запнулся, перебарывая слабость. – Государь Финвэ погиб. – хотелось сказать многое. Что дед дал бой невиданному прежде злу, признаться в том, что они сами ничего не смогли поделать. Но вся накопленная ранее решимость кончилась, Охотник словно бы онемел, не в силах отвести взгляда от лица Феанаро.
Рингвэн: Рингвэн шагнула вперед и осторожно поддержала Нолофинвэ за плечи, помогая ему спуститься с холма. - Большая беда пришла, стой на ногах крепко, - тихо прошептала она. Тьелкормо уже шел к Феанаро. Рингвэн поморщилась, представив вспышку ярости Наро. Его же никто не остановит, хоть под копыта бросайся, как только он услышит весть об отце... или о Камнях? Тьелкормо заговорил и Нолофинвэ как-то странно напрягся. Рингвэн сильнее стиснула его плечи и смотрела только в лицо Феанаро. Не сын, ой не сын должен был принести эту весть...
Финголфин: Нолофинвэ приобнял деву, которая поддержала его, то ли успокаивал ее, то ли сам пытался опереться хоть на кого-нибудь. Он знал, вернее, чувствовал, где сейчас стоят его сыновья, но мальчики слишком растерялись услышав новость - а кто же сейчас не растерялся?.. - Слишком быстро настали тяжелые времена, слишком быстро придется всем нам стать сильней... - Он сам не заметил, как произнес эту фразу вслух, но заметив, резко встряхнул головой, распрямился и сказал уже более твердо: - Но раз горе пришло, встретим его достойно. Он кивнул эльдэ, имени которой он не знал, чуть улыбнулся ей, после чего повернулся к Фэанаро и громко спросил. - Фэанаро, что ты собираешься теперь делать?
Варда: Варда Элентари бросила быстрый взгляд на Владыку Судеб и, прочитав в его глазах ответ на свой мысленный вопрос, помрачнела и опечалилась ещё более. С тоской и болью взирала она на посланников из Форменоса, затем медленно перевела взгляд на Феанаро. Валиэ прикрыла глаза тонкой ладонью и едва слышно вздохнула. Она предвидела реакцию. "Как дорого обошлось нам твоё милосердие, Король Арды", - мысленно обратилась она к супругу. Но не было в её мыслях укора, только печаль.
Феанор: Время будто остановилось, пораженное прозвучавшей вестью. Пространство сжалось до размеров залитого факельным светом пятачка травы, окруженного изгородью однообразных фигур. Феанаро стоял, глядя на замершего перед ним Туркафинвэ, а голос в подсознании как заведенный повторял: "Не может быть, не может быть..." - Не может... - Прошептал следом за ним нолдо, отступая назад и спиной упираясь в испуганно вздрагивающего Сурэ. Лица вестников говорили об обратном. Медленно обведя их взглядом, Феанаро посмотрел на брата - тот что-то спросил, но что, он не услышал. Вокруг, кажется, снова нарастал нестройный гул голосов, или это зашумела ударившая в голову кровь? - Будь ты проклят, Мелькор! Будь ты проклят, Моринготто! - Вскинув руки к равнодушно глядящим с неба звездам, Феанаро с перекошенным лицом яростно выкрикнул в черное небо. Со словами из груди будто рвалось взметнувшееся от боли и гнева пламя. - Будь проклят тот призыв, что вынудил меня прийти сюда! В конец испугавшийся крика Сурэ с силой дергал привязь, норовя сорваться. Феанаро опустил руки, резко оборачиваясь к коню. Прочь, прочь из этого ставшего ненавистным места. Ремень узды лопнул от одного рывка. Вскочив в седло, нолдо с силой подстегнул заржавшее от боли животное и направил его во тьму.
Арафинвэ: Арафинвэ был одним из немногих, кто успел сойти к практически подножью Эзэллохара. Самого прибытия племянников он не видел, но эта весть облетела всех собравшихся за единый миг – храбрые дети решились на такой шаг. С самого Севера, без защиты и всего лишь двое. Хотя нет, с ними была и Эрривэ, но все равно – до пришедшего в смятение края это слишком мало. «Решимость, граничащая с безрассудством» - шептались в толпе, пока Ингалаурэ возвращался на вершину. Гнетущее предчувствие не оставляло его и теперь, но нолдо не заострял на нем внимания. И надо же такому случиться, что младший Финвион оказался на вершине, когда роковые слова уже были произнесены. «Государь погиб?» - ошеломленно повторил он, застывая. Не веря в слова Туркафинвэ. Сначала было смятение и недоверие, жестокая боль опоздала лишь на миг, скручивая естество и швыряя в лицо безжалостную правду. Отца больше нет. Если бы Арафинвэ мог вздохнуть, выдох обернулся бы воплем, нет воем. Если бы он мог шевельнуться, то неизбежно бы рухнул на колени, а то и вовсе распластался по земле. Но застывший Ингалаурэ молчал, широко распахнутыми глазами отыскивая братьев. Бледное лицо Ноло. И отчаянный рык Куруфинвэ. Один не поверил до конца, а второму хватило лишь одного взгляда на лицо сына. Значит на самом деле произошло. Слезы брызнули из глаз и младший сын закрыл лицо руками, сгибаясь так, что волосы занавесили его от окружающих. Почему-почему, atarynia, почему?! Почему Тьма посчитавшая равной не другого, решила насытиться твоей кровью? Лишь твоей. Почему не ступила сюда под покровами. Почему лишь одного…
Карантир: Услышав ответ брата, Карнистир испытал малодушное облегчение - сам облечь в слова произошедшее, глядя в глаза отцу, он бы не смог. Осознание этого становилось все полнее и уверенней по мере приближения к цели пути. Перед ними уже расступались собравшиеся на склонах эльдар, когда Морьо наконец увидел стоящего подле коня отца. Остановился, глядя на него и неловко спешился, замерев рядом с братом. То, что произошло потом, можно было предсказать изначально. Карнистир, стискивал поводья и, холодея, слушал проклятья отца, но когда тот вскочил на коня, словно очнулся. Словно подстегнутый ударом развернулся, немыслимо ухватившись за гриву Анго, оказался в седле и с силой подстегнул животное, направив его следом за скрывшимся во мраке всадником. "Очень краткое посольство. И очень немногословное". - Мигнула в сознании едва ли уместная мысль.
полная версия страницы